Правовое поведение личности — раздел Социология, Социология права 1. Общая Характеристика Правового Поведения 2. Право…
1. Общая характеристика правового поведения
2. Правовое поведение гражданина
3. Социальная природа правонарушения
4. Особенности личности правонарушителя
5. Социологические аспекты проблемы ответственности
Общие признаки правового поведения
Социальная значимость поведения сочетается, хотя и не всегда совпадает, с его значимостью для самого действующего субъeкта, с индивидуальной значимостью cоответствующего поступка. Большей частью именно эта последняя выступает как непосредственный стимул к совершенствованию того или иного действия.
С указанным обстоятельством связан второй — психологический — признак правового поведения, состоящий в том, что оно находится под актуальным или потенциальным контролем сознания и воли лица. Даже если этот контроль в данный момент и не осуществляется, то он непременно может быть осуществлен, иначе говорить о правовом поведении нет оснований. Этот психологический признак обусловлен самой природой права. Понятно, что правовым поведением может быть названо только такое поведение, которое поддается правовой регламентации. Но право в состоянии вызвать к жизни, стимулировать и обеспечить полезные для общества виды человеческих поступков и предупредить или пресечь другие, общественно вредные, лишь в том случае, если такие поступки способны регулироваться и контролироваться сознанием и волей человека. В ином случае право бессильно повлиять на человеческое поведение.
Как отмечал М.Ф. Орзих, к правовому поведению относятся те проявления активности людей, которые поддаются социальному (внешнему и внутриличностному) контролю в его специфических юридических формах.
Третий признак — четкая регламентированность правового поведения. Этот признак юридический. Он состоит в том, что внешние (объективные), и внутренние (субъективные) свойства поведения, предусмотренного правом, точно описаны в законе или других правовых источниках, ограничены определенными рамками. Эти рамки, с одной стороны, отражают реальные возможности регулирования человеческого поведения правовыми средствами, а с другой — гарантируют от излишнего вмешательства в деятельность государственных органов, общественных организаций, трудовых коллективов, граждан.
Общественно полезное или вредное поведение, хотя оно и имело бы важное социальное значение, совершалось бы в определенных объективных и субъективных рамках и даже было бы обеспечено, например, экономическими возможностями общества, не будет правовым, если оно не предусмотрено нормами права — предписывающими, разрешающими или запрещающими. Этот формальный признак не менее важен для правомерного поведения, чем для противоправного, так как именно он дает законные основания для охраны и защиты прав и законных интересов граждан, коллективов, государственных и общественных организаций. Сформулированные в юридических актах границы правомерного и противоправного поведения — важное проявление принципов демократии и законности.
Четвертый признак — подконтрольность правового поведения государству в лице его правоприменительных и правоохранительных органов. Оно предполагает правовую гарантированность правомерного поведения и ответственность за поведение противоправное. Правомерное поведение обеспечено социальными, экономическими, организационными, правовыми и иными гарантиями. Государство вместе с тем предусматривает неблагоприятные правовые последствия противоправного поведения. Таким образом, правовое поведение, за исключением диспозитивных норм, не остается частным делом его субъектов. Государство предпринимает все необходимые меры для поддержания и развития общественно полезных форм поведения и предупреждения общественно вредных. Это, разумеется, ни в коей мере не означает поощрения вмешательства в личную жизнь граждан.
Наконец, пятый признак, также юридический, прямо вытекает из предыдущего. Он состоит в том, что правовое поведение влечет или способно повлечь юридические последствия. Называя соответствующее поведение правовым, мы тем самым признаем его влияние на возникновение, изменение или прекращение правовых отношений или на другие элементы правовой системы. Осуществление прав, исполнение обязанностей, а также и их нарушение обычно порождают те или иные юридические последствия. Правда, определять правовое поведение только через его последствия было бы неверно по двум причинам: во-первых, потому, что последствия — это вторичный признак (они вытекают из факта совершения поступка и предусмотрены нормой права); во-вторых, юридические последствия иногда наступают и в результате событий или явлений, которые нельзя отнести к правовому поведению. Тем не менее, этот вторичный признак правового поведения существенно дополняет его общую характеристику.
Дифференцирующие признаки правового поведения
Противоположна социальная значимость того и другого поведения. Если правомерное поведение в целом укрепляет общественные отношения, то противоправное поведение нарушает, ослабляет эти отношения, расшатывает социальную, экономическую, политическую систему.
Различны, а в ряде случаев противоположны и психологические признаки. Правомерное поведение мотивируется, как правило, сознанием долга, общественной потребности либо личными интересами, которые соответствуют интересам общества или, во всяком случае, не противоречат им. Противоправное поведение движимо совсем иными мотивами; чаще всего это мотивы корысти, эгоистических и агрессивных стремлений.
Особенно ярко сказываются различия правомерного и противоправного поведения на их юридических характеристиках. Правомерное поведение обычно предусмотрено разрешающими или обязывающими нормами, противоправное – запрещающими. Правомерное поведение заключается в cоблюдении (исполнении) норм; оно, следовательно, нормативно. Противоправное — антинормативно, оно нарушает запретительную или обязывающую норму.
Соответственно различны контролирующие функции государства по отношению к этим видам поведения, различны и их юридические последствия. Контроль в отношении правомерного поведения направлен на то, чтобы всесторонне гарантировать и охранять это поведение, способствовать его полноценному практическому осуществлению. Юридические последствия такого поведения обычно благоприятны для субъекта; они включают, в частности, меры государственного поощрения. Напротив, последствия противоправного поведения связаны, как правило, с наступлением нежелательных для субьекта последствий, прежде всего юридической oтветственности: на это направлена и деятельность правоохранительных органов, стремящихcя предупредить и пресечь противоправные поступки и наказать их виновников.
Пpизнаки, диффеpенциpующиe правомерное и противоправное поведение, столь существенны, что в прaктической юриспруденции сложился ряд обособленных институтов, а в правоведении — специализированных понятий, относящихся только к одной или только к другой разновидности правового поведения. С одной стороны, мы пользуемся такими терминами, как «правомочие», «законный интерес», «гарантии», «компетенция», «правоотношение», с другой — “дeликт”, «преступление», «нaказание”, «заключение под стражу”. Вместе с тем не меньшее, а гораздо большее число понятий и правовых институтов охватывает обе области. В этом проявляется диалектика правового поведения, а равно и права в целом, выполняющего функции как регулирования, так и охраны общественных отношений.
Определение правового поведения. Рассмотренная сложность cтpуктуpы правового поведения создает известные затруднения при выработке его определения. Вероятно, по этой причине такого общепринятого определения еще не существует.
Правовое поведение
Так, указание на социальную значимость выделяет правовое поведение из массы действий индивидов и коллективов, которые, будучи важны для них самих, не имеют серьезного общественного значения. Психологическим признаком подконтрольности поведения сознанию и воле субъекта правовое поведение граждан отличается от действий невменяемых лиц, для коллектива этот признак трансформируется в процедуру принятия решении, отличающую его деятельность в рамках права от иных проявлений общественной активности. Упоминания о норме права и о юридических последствиях важны для того, чтобы разграничить поведение в сфере права от поведения в области действия других cоциальных норм.
Юридически значимое поведение
Таковы, например, действия невменяемых (душевнобольных), а также детей и подростков, не достигших соответствующего возраста (гражданской или трудовой дееспособности, уголовной или административной ответственности).
Они не входят в рассмотренное выше понятие правового поведения. Вместе с тем некоторые из этих действий могут повлечь юридические последствия. Например, общественно опасные действия невменяемого служат основанием для назначения ему принудительного лечения, что требует определенной юридической процедуры. Однако со стороны субъекта при этом нет основного компонента правового поведения — сознательного волевого поступка. Следовательно, нет и правового поведения
Физические действия лиц, не осуществляющих правового поведения, могут быть вместе с тем юридическими фактами, поэтому их можно именовать юридически значимыми. В праве невменяемые (равно как и лица, не достигшие определенного возраста) подлежат юридической защите в строгом соответствии с принципами гуманизма и всесторонней заботы о каждой человеческой личности. Но их поведение, не будучи правовым, ни в каком случае не может повлечь юридической ответственности.
2. Правовое поведение гражданина
Главный вид поведения граждан в быту, на работе, а межличностных отношениях — это, конечно, поведение правомерное.
Гражданин, конечно, не выступает в качестве правоприменителя, потому что если он и совершает юридически значимые действия (пишет заявления, подает ходатайства и т. п.), то они обретают силу и служат элементами правоприменительного процесса лишь после соответствующих решений (резолюций) должностных лиц. Поэтому в чистом виде деятельность гражданина выступает только как реализация права.
По нашей Конституции, все граждане равны перед законом и судом. Однако это вовсе не означает, что правовая деятельность граждан, т. е. совершение ими поступков, имеющих юридическое значение, у всех одинакова. Она зависит от многих факторов: возраста человека, его социального положения, круга интересов, объективных возможностей, образа жизни и т. д. Например, правовое поведение граждан разного возраста различается потому, что социальные функции лиц различных возрастных категорий не совпадают. Так, трудовая деятельность значительной части населения начинается с 16-19 лет, завершается с достижением пенсионного возраста, при этом наибольший контингент участников трудовых отношений приходится на 20-49 лет. Наибольшей активностью вступления в браки характеризуются женщины и мужчины в возрасте 20-24 года (52% женщин); затем следуют возрастные группы до 20 лет (30% женщин), 25-29 лет (8% женщин) и старше 30% (10% женщин).
Что же касается разводов, то они наиболее интенсивны в возрасте 30-35 лет. Вместе с тем та часть правомерного поведения в сфере брачно-семейных отношений, которая связана с воспитанием детей, приходится в основном на более длительный возрастной период (25-45 лет).
Еще одна область правовой активности — юридические действия в сфере социального обеспечения. Здесь имеются прежде всего обращения за назначением пособий и пенсий. Они могут иметь место практически в любом возрасте, но наибольшее их число, естественно, приходится на начало общего пенсионного возраста, т. е. на 55-60 лет.
Правомерное поведение реализуется во всех возрастных группах, но содержание его различно. Наибольшую количественную группу субъектов правового поведения составляют люди молодого и среднего возраста. Эти данные нельзя не учитывать как в правотворческой и правоприменительной деятельности, так и при осуществлении правового воспитания населения.
Во многом сходная картона наблюдается и в сфере противоправного поведения. Криминологические исследования указывают на то, что несовершеннолетними (в возрасте от 14 до 18 лет) совершается в среднем до 10% всех преступлeний. Наибольшее же число актов пpeступнoгo поведения падает на возраст в 25-29 лет, затем следуют 18 – 24-летние, после них 14 -17-лeтние и, наконец, лица старше 30 лет.
Каковы мотивы поведения граждан при реализации правовых норм?
Прежде всего, исходными мотивами поведения могут служить потребности и интересы не только данного субъекта, но и других лиц, социальных групп и общества в целом. Было бы неверно рассматривать действующего субъекта в изоляции от его человеческого окружения. Ближайшие биологические потребности ребенка, интересы родных и близких, забота о товарищах и друзьях, общие интересы коллектива, наконец, долг перед обществом – все это не в меньшей, а подчас и в большей степени движет человеческим поведением, чем собственные, личные интересы и потребности.
При формировании мотивов правомерного поведения имеет значение характер связи между интересами действующего субъекта и интересами других лиц, также служащими источниками мотивации. Оба вида интересов могут в большей или меньшей степени совпадаать между собой или вступать в противоречия. Так, интересы собственного ребенка большей частью становятся и интересами родителей. С другой стороны, личные интересы члена коллектива могут расходиться с общественными, которые тем не менее выступают как обязательные для него и в силу этого мотивируют его правовое поведение.
При оценке мотивирующего характера интересов других людей следует учитывать неодинаковую степень их oбязательности для субъекта. Дpужecкaя забота, моральный долг, правовая обязанность — таковы лишь некоторые разновидности из того набора форм обязательной связи личных и общественных интересов, которые встречаются в реальной жизни.
Haнонец, необходимо принимать во внимание существование многих больших и малых социальных групп, интересы которых учитываютcя личностью и служат мотивами поведения. Они также могут не совпадать. Чeм выше уровень развития правосознания личности, тем бoлее широким кругом общественных интересов она руководствуется.
Если представить весь спектр различных мотивов правомерного поведения в виде шкалы, то на ней найдут свое место не только две группы – мотивы общественные и личные, но и масса переходных и смешанных форм. Да и внутри этих групп возможны весьма рaзличные комбинации и разновидности.
Общественные и личные мотивы поведения:
1. Идeйная убежденноcть в общественной пользе поступка..
2. Долг перед обществом, правовая обязанность.
3. Профессиональное чувство ответственности.
4 Практическая полезность поступка для других.
5. Cтереoтип, привычное поведение.
6. Конформизм, подчинение большинству.
7. Боязнь юридической или моральной ответственности.
8. Личная польза от совершения поступка.
9. Эгоистические интересы.
10. Негативные мотивы (месть, ревность и др.), реализуемые правомерными средствами.
Высшим уровнем общественной направленности мотива можно считать убежденность в социальной ценности совершаемого поступка в силу того, что он полезен для общества, для окружающих, родных и близких. К общественных мотивам относятся и те, которые связаны с более непосредственными побуждениями практического порядка: помочь своему коллективу, соседям по месту жительства и т. д. Общественные интересы — решающий мотив деятельности тpyдовых коллективов.
Наконец, к правомерному поведению могут иногда побуждать и такие мотивы, которым трудно дать положительную оценку (например, эгоистические).
Дело в том, что между характером мотива и правомерностью поступка нет строгого соответствия. Хотя в большинстве случаев положительные мотивы порождают правомерное поведение, а отрицательные — противоправное, все же это общее правило знает исключения. Они возникают потому, что между мотивацией и поступком имеется еще одно звено —. планирование и принятие решений, — которое может деформировать социально полезную мотивацию или, напротив, блокировать и компенсировать социально вредную.
Ряд социально-правовых исследований был посвящен изучению социально-правовой активности личности.
социально-правовой активностью
Как следует из этого определения, социально-правовая активность может иметь место в разных сферах общественной жизни и протекать в различных формах. Возможна активность в познавательно-информационной области, в сфере правового общения, а также в правовом поведении. В этом случае активность совпадает с исполнением обязанностей или с осуществлением своих прав. Тем не менее социально-правовая активность обычно выделяется в самостоятельную разновидность правомерного поведения, потому что она «превосходит» обычные требования закона, конкретных правовых предписаний — превосходит в том отношении, что это поведение более инициативно, активно и результативно. Смелое, порой с опасностью для жизни задержание тяжкого преступника; защита потерпевшего на основании правил о необходимой обороне; активное участие в обсуждении законопроектов; внесение полезных предложений по совершенствованию законодательства или практики работы государственных органов — все это примеры социально активного поведения в правовой сфере.
Все указанные формы поведения предусмотрены действующим правом и поощряются нормами нравственности; лица, их осуществляющие, делают это добровольно. Нередко социально-правовая активность означает принятие на себя тех или иных общественных и правовых обязанностей.
Как правило, такое поведение порождено общественно значимыми мотивами, и, прежде всего, пониманием важности правовой деятельности для укрепления законности, прав и интересов граждан.
Социологические исследования указывают на то, что социально-правовая активность характерна для широкого круга граждан различных возрастов и профессий. Было установлено, например, что социальная активность личности заметно возрастает с ростом образования и стажа работы.
Исследования социально-правовой активности, проведенные Институтом государства и права РАН дали сходные результаты. Они показали, что социально-правовая активность свойственна широким кругам нашего населения. Достаточно сказать, что около 50% опрошенных в разных регионах отмечали, что юридические материалы средств массовой информации обсуждаются ими с товарищами по работе, членами семьи, друзьями. Социально-правовая активность — та ведущая форма правомерного поведения, которая соответствует демократическому строю.
3. Социальная природа правонарушения
Правонарушения и их наиболее тяжкая часть — преступления, издавна — привлекают внимание политика, ученого, писателя, гражданина как своей неординарностью в ряду других юридических событий и явлений, так и негативной общественной значимостью, а порой и серьезной опасностью. Социологический подход к этим явлениям предполагает выяснение их природы, причин и механизмов воспроизводства и функционирования, взаимосвязей с исторически обусловленными общественными процессами, а также путей их преодоления.
В нашей общественной науке вопрос о преступности и других правонарушениях с самого начала рассматривался с объективно социологических позиций. В принятых в 1919 г. Руководящих началах по уголовному праву РСФСР говорилось: «Преступление в классовом обществе вызывается укладом общественных отношений, в котором живет преступник». И вместе с тем «преступление, как действие или бездействие, опасное для данной системы общественных отношений, вызывает необходимость борьбы государственной власти с совершающими такие действия или допускающими такое бездействие…» (п.6).
Так были выражены основы уголовной политики советской власти в первые годы ее существования, теоретическим фундаментом которой явилось понимание и признание тесной взаимосвязи между поведением личности и общественными отношениями, хотя классовое начало здесь было выражено чрезмерно.
Несмотря на эту концептуальную основу, путь научного изучения природы, причин и механизмов преступности и других правонарушений был трудным и медленным. Главное препятствие заключалось в том, что объективное изучение этих вопросов высвечивало те недостатки и противоречия реальной жизни, которые долгое время замалчивались, преуменьшались или вовсе отрицались. И надо признать большой заслугой наших ученых-юристов и социологов, что почти все они не отошли от объективного понимания природы негативных явлений и сумели развить криминологические исследования в стране в трудные годы тоталитарного режима.
Пpоиcходила трансформация в понимании взaимocвязи преступности с социально-экономическими и иными процессами общественного развития: от утверждения о случайности этой связи — к пониманию ее объективной закономерности; от констатации указанной взаимосвязи на уровне личности преступника и его ближайшего окружения к выявлению региональных, возрастных, профессиональных, социально-классовых закономерностей, наконец, от пpocтого признания факта существования взаимосвязи — к раскрытию механизмов ее действия и тенденций ее негативного развития в обществе.
Одним из важных вопросов, решение которых лежит в основе понимания природы правонарушений и иных антиобщественных поступков, является вопрос о соотношении социального и биологического начал в генезисе неправомерного поведения. В первые годы существования советской правовой науки в этом вопросе проявлялись колебания, главная причина которых, как сейчас представляется, заключалась в стремлении идеализировать новый общественный строй, а также в неразвитости общих научных представлений о человеческом поведении. Когда в 60-е гг. отечественная криминология возродилась вновь, она уже четко встала на путь преимущественно социальных объяснений природы антиобщественных явлений. Многолетние — отечественные и зарубежные — исследования убедительно показали, что правонарушение т. е. нарушение нормы права вменяемым человеком, cnocoбным нести ответственность за свои действия, в принципе имеет ту же общую социальную (и ту же биoлогическую) природу, что и любой иной человеческий поступок. Социальное начало в любом сознательном пoведении превалирует, глубоко переплетаясь с биологическими элементами функционирования человеческого организма.
Правонарушение— это не только индивидуальное, но и массовое явление, и в этом аспекте его социальная природа видна более чем отчетливо. Официальная статистика и выборочные социологические исследования прямо указывают на связь cтруктуpы, cоcтояния и динамики правонарушений c сoциaльно — экономичеcкими условиями жизни общества.
Иностранными и отечественными исcлeдовaниями эта взаимосвязь была доcтаточно подробно прослежена. Известный американский криминолог Э. Шур, например, отмечал, что в наши дни «ни один думающий американец не может больше игнорировать тесной зависимости между нищетой, неравными социальными возможностями, чувством oбeздoлeнности и несправедливости, с одной стороны, и преступностью — с другой». Глубокие социальные противоречия не могут не приводить к таким негативным социальным явлениям, как преступность, наркомания алкоголизм, проституция и др. Правонарушения — это отражение, в том числе и уродливое, опосредованное, тех жизненных конфликтов, неудач, социальных драм и трагедий, которые порождает (и не может не порождать) общественная жизнь.
Долгое время казалось, будто бы последнее утверждение не распространяется на социалистическое общество. Между тем очевидно, что бесконфликтного общества не существует. Признанию этого факта препятствовала лакировка действительности, свойственная нашей научной и публицистической литературе в течение ряда десятилетий. Тем не менее в отечественной криминологии, за малым исключением, практически не оказалось сторонников биологического объяснения преступности. В научной литературе, хотя и с оговорками, было показано, что «по своему историческому происхождению преступность есть порождение определенных социальных условий: антагонистических общественных отношений классового общества, а также социальных противоречий, различий и диспропорций, которые сохраняются и после устранения классовых антагонизмов».
Не только научные исследования, но и сама юридическая и социальная практика подтвердила связь преступности и иных правонарушений с социально-экономическими и иными общественными процессами. Достаточно заметить, что те застойные явления 70-х — начала 80-х гг., которые были охарактеризованы как «предкризисное состояние» нашего общества, стали прямой причиной возрастания преступности и других негативных явлений в эти годы: пьянства и алкоголизма, коррупции, бюрократизации государственного аппарата. Переход к рынку усугубил все эти явления, которые развивались постепенно.
Стагнация экономического развития, приходившаяся на 70-80-е гг., вначале вызвала к жизни некоторые механизмы, которые представляли собой неосознанное стремление достаточно широких слоев населения «на свой страх и риск» преодолеть застой, с которым они столкнулись в своей повседневной практике. Ухудшение материального положения сказалось на людях по-разному, или, пользуясь терминологией Т. И. Заславской, вызвало разные типы «экономического поведения». Во всяком случае, научные исследования указали на пять таких типов.
Во-первых, часть населения, используя в основном законные пути, прибегли к дополнительным заработкам (совместительство, «шабашничество», отдельные трудовые соглашения).
По некоторым оценкам, дополнительные заработки в начале 80-х гг. имели более 30% молодых городских жителей. В годы перестройки постепенно были сняты прежние ограничения на дополнительную работу в свободное время, стимулировалась кооперативная деятельность. Это заметно повысило доходы части населения, но одновременно привело, по крайней мере в отношении некоторых людей, к двум негативным последствиям: манкирование основной работой ради дополнительного заработка и физическая перегрузка за счет законного отдыха.
Во-вторых, (и здесь начинает все заметнее проявляться «личностный фактор»), обнаружился другой канал улучшения своего материального положения: устройство на «выгодное местечко». Но здесь уже стали расцветать пышным цветом такие явления, как родственные и приятельские связи, «блат» и выгодные знакомства, а то и национально-племенные предпочтения. Многие события последних лет, связанные с обострением национальных отношений, не в последнюю очередь были связаны именно с такого рода явлениями.
В-третьих, прямой подкуп должностных лиц, имеющих возможности различными путями способствовать материальным приобретениям. По существу, это криминальное развитие предыдущего случая, но если выше речь шла в основном о моральной деформации, то здесь — о коррупции, взятках, злоупотреблении властью, т. е. о преступных методах в прямом смысле этого слова. О расцвете взяточничества в ряде республик, краев и областей, министерств и ведомств известно уже достаточно подробно.
В-четвертых, хищения имущества государства, частных фирм и граждан, спекуляция, контрабанда, различные формы теневой экономики. Только за 10 месяцев 1993 г. преступность выросла на 27% по сравнению с тем же периодом предыдущего года, причем в основном за счет имущественных преступлений. Расширились преступные махинации в бизнесе, увеличился рэкет (вымогательство), больше стало квартирных краж и угонов автомашин.
В-пятых, есть и такая часть населения, которой все перечисленные выше способы повышения своего материального статуса, неприемлемы или недоступны. Понятно, что эта часть населения, во-первых, составляет подавляющее большинство и, во-вторых, она крайне неоднородна. Смысл позитивного экономического поведения направлен на то, чтобы нормальным путем повышать свой социальный статус, учиться, углублять профессиональные знания и навыки, работать более производительно и т. п.
Есть другая часть из тех, кто не использовал четыре рассмотренных выше пути. Это маргинальные личности: пьяницы, бродяги, наркоманы, токсикоманы и т. п. Их число также сильно возросло: они исчисляются сотнями тысяч, не считая 4,6 млн. хронических алкоголиков. Социальная деформация этих личностей — вид саморазрушения.
Таков общий результат экономической стагнации. На этом фоне выглядят примитивными рассуждения о «дурных наклонностях» и «падении нравов», хотя к вопросу о ценностных ориентациях людей они, конечно, имеют отношение.
Однако и эта картина социальной деформации пока неполна. Дело в том, что развитие преступности при рассмотренных выше условиях имеет «две волны»: первая — экономическая, вторая — агрессивно-насильственная. Ближайшим, хотя и не всегда осознанным, вариантом «экономического поведения» той части населения, о которой шла речь, является стремление к материальной выгоде. Но как оно само, так и препятствия, возникающие на пути к его удовлетворению, влекут еще ряд последствий: стрессовую ситуацию, обострение отношений с окружающими, конфликты, опасности, агрессивное поведение. Hа этой основе разрастается вторая ветвь преступности — так называемой насильственной, к которой относятся убийства, телесные повреждeния, хулиганство и т. п. По данным 1994-1995 г.г., одних лишь нераскрытых убийств стало более 1.5 тыс., а тяжких телесных повреждений — свыше 6 тыс. Paзoблaчено около 1.5 тыс. бандитских групп, совершивших более 9 тыс. опасных преступлений. Хулиганство также резко возросло, особенно среди несовершеннолетних. Агрессия во всех этих cлучаях и средство завладения материальными ценностями, и форма проявления фрустрации, а подчас и элемент деформированного образа жизни.
Ученые-юристы и coциoлоги в 80-90 гг. не только провели ряд конкретных исследований, которые подтвердили взаимосвязь правонарушений с объективными социально-экономическими, организационными, социально-психологическими coбытиями, явлениями и процессами в жизни общества, но и активно развивали общую теорию социальных отклонений.
Глубже стали пониматься и причины правонарушений. Так, анализируя механизмы действия социально-экономических противоречий, Л И. Спиридонов наметил такую последовательность взаимосвязей: развитие производительных сил — изменения в структуре рабочих мест — социальные cтатусы — культурно-образовательные черты представителей соответствующих социальных групп и слоев населения — их поведение. Мотивы нарушений социальных норм «вероятнее появляются у людей, чьи социальные статусы не полностью согласуются друг с другом». Расхождения статусов обусловлены, в конечном счете, неравномерным развитием производительных сил.
Общественное разделение труда порождает противоречие между равным для всех отношением к средствам производства и неравным трудом, а также противоречия распределения. Кроме того, через социальную структуру общества оно формирует противоречия социальных интересов и неоднородность общественного сознания. А это определяет цели и мотивы поведения, в том числе и антиобщественного.
В работе коллектива авторов ВНИИ милиции действие объективных социальных противоречий было соотнесено с изменениями в психологии разных слоев населения, в том числе в сфере потребностей. Формирование потребностей происходит по законам сравнения: «жить не хуже, чем раньше»; «завтра жить не хуже, чем сегодня»; «жить не хуже, чем другие». В результате даже временное ухудшение экономической ситуации, заметная дифференциация доходов разных групп населения, дисбаланс в сфере распределения — все это порождает негативные явления в общественной психологии и ведет к росту правонарушений.
Можно рассматривать такую причинную зависимость: взаимодействие социальных процессов — объективные социальные противоречия — дисфункции социальных институтов — деформация неформальных структур — искажение образа жизни — нарушение социальных норм. По-видимому, есть и другие причинные цепочки, продуцирующие правонарушения как массовое социальное явление. Например, что касается менее опасных их видов (бытовая неосторожность, мелкие нарушения общественного порядка), то их можно просто рассматривать как некие флуктуации в социальной системе, достаточно естественные для бывших и притом разнородных групп и слоев населения.
Социальные причины преступности в конкретном их проявлении стали изучаться и в территориальном (региональном) аспекте. Так, в сборнике НИИ проблем укрепления законности и правопорядка были проанализированы региональные особенности взаимосвязи преступности и материальной обеспеченности населения, социально-культурные характеристики регионов и их взаимосвязь с состоянием преступности, а также другие элементы системы «преступность — общество».
Признание социальной природы правонарушений и преступности позволило раскрыть механизмы индивидуального поведения правонарушителей.
Эмпирический анализ этих механизмов стал производиться в нашей стране еще в конце 70-х гг. При этом основное внимание было направлено на анализ соотношений в этих механизмах объективных и субъективных обстоятельств, т. е. конкретной жизненной ситуации, с одной стороны, и личности правонарушителя — с другой. Была констатирована следующая причинная цепочка, составляющая основу механизма всякого поведения: потребности и интересы личности — мотивы — выбор цели и средств ее достижения — оценка ситуации — принятие решения — поступок. Далее выяснилось, что механизм противоправного поведения отличается от правомерного главным образом тем, что в одном или нескольких звеньях упомянутой причинной цепочки происходит деформация. В связи с этим обнаружилось, что есть четыре типичных варианта такой деформации, связанных как с типом личности правонарушителя, так и с особенностями внешней среды.
Первый вариант: искажены потребности и интересы субъекта. Это, в свою очередь, ведет к выбору неадекватных (с точки зрения права и морали) целей и средств поведения и, соответственно, к совершению неправомерных действий. Искаженные интересы, судя по результатам исследований, являлись основным мотивом совершения преступлений против собственности (94% изученных дел) и занимали большое место среди мотивов умышленных убытков и тяжких телесных повреждений (42%).
Второй вариант: нормальные потребности и интересы приходят в конфликт с имеющимися у субъекта возможностями для их законного удовлетворения. Возникающая фрустрация служит поводом для агрессивного поведения, в том числе хулиганства, порождает и ряд имущественных правонарушений. Немалую роль играют в этих случаях неправильные действия потерпевшего (в 36% дел о тяжких насильственных преступлениях).
Третий вариант: деформация ценностных ориентаций субъекта. Стремясь к удовлетворению даже социально одобряемых потребностей (интересов) и не встречая серьезных препятствий к достижению этих целей правомерными средствами, он в рассматриваемом случае избирает все же противоправный путь. Исследования показали, что такой механизм присущ поведению многих преступников-рецидивистов. Он характерен и для других случаев, когда личность глубоко деформирована, рассогласована с ближайшим социальным окружением, испытывает дезадаптацию в отношении среды. Вместе с тем аналогичный механизм действует и при незначительных нарушениях различного рода административных и хозяйственных правил. В таких случаях мелкие противоправные поступки, связанные с пренебрежением к требованиям правовых и нравственных норм, отражают стереотипы общественного сознания, свойственные низкому уровню политической и правовой культуры.
Четвертый вариант: деформация на этапе принятия решения. Причины здесь различны: стрессовая ситуация, ошибка в оценке обстановки, нарушение сферы самоконтроля и т. д. 38,1% умышленных убийств были совершены в состоянии душевного волнения, в том числе 15% — в состоянии аффекта. Искаженное восприятие событий характерно и для лиц, имеющих психические аномалии. Наконец, неверная оценка обстановки — существенная черта преступлений, совершаемых по неосторожности.
Различные типы механизмов противоправного поведения имеют не только индивидуальное, но и социальное значение. Они связаны не только с личностью правонарушителей, но и с особенностями социально-экономических условий общественной жизни. Знание этих связей дает возможность предвидеть изменения в состоянии, уровне и структуре различного рода правонарушений и прогнозировать их качественные и количественные признаки
Так, преступность будет возрастать, если увеличивается число лиц с искаженными интересами и потребностями. Но и сами эти массовые искажения, как правило, свидетельствуют о нездоровых явлениях в экономической жизни, о социальном неустройстве тех или иных слоев или групп населения.
Рост преступности происходит и при увеличении разрыва. Между потребностями и возможностями людей, что особенно характерно для периодов экономического спада, кризисных и предкризисных состояний общества. Динамика правонарушений ухудшается, наконец, в том случае, когда происходят неблагоприятные процессы в массовом общественном сознании: политическом, правовом, нравственном. Если нарушается сложившаяся система ценностных ориентаций, то ослабевает уважение к закону и нормам нравственности, растет должностная преступность, увеличивается число нарушений общественного порядка. Не случайно все эти явления стали наблюдаться в нашей стране в период, который ныне характеризуется как застойный. Социологические и криминологические исследования в указанных направлениях не только раскрывают механизмы самих антиобщественных явлений, но и могут, как видно, служить довольно чутким барометром более крупных негативных процессов и явлений в экономической, политической, духовной жизни общества.
4. Особенности личности правонарушителя
Из всех субъектов юридически значимого поведения — должностных лиц и граждан — правонарушитель изучен наиболее полно и глубоко. Правонарушитель — это личность, в той или иной мере противопоставляющая себя обществу. Причины поведения правонарушителя, лежащие в личностной сфере, заслуживают не меньшего внимания, чем внешние обстоятельства, сформировавшие его и толкнувшие на преступление.
Социология права поэтому уделяет особое внимание вопросам, связанным с личностью человека. В основном это относится к социологии уголовного права, социологии преступности, а также к исследованию вопросов индивидуального и группового правосознания. Для полноты и целостности каждое социолого-правовое исследование должно содержать информацию о личностных особенностях исследуемых лиц.
Индивидуальные особенности личности имеют существенное значение в криминологии, а также в уголовном судопроизводстве. Личные особенности индивида играют важную роль в раскрытии мотивационной обусловленности данного преступления, поэтому в процессе следствия и судебного разбирательства дается подробная характеристика обвиняемого и подсудимого. Личность несовершеннолетнего правонарушителя также является объектом внимания со стороны юристов и социологов, учитывая так называемую «раннюю профилактику» и перевоспитание (ресоциализацию) лиц, совершивших определенное преступление.
В социологии, однако, проблемы ставятся на более широкой основе. Проблемы личности и ее индивидуальные особенности интересуют социолога, поскольку все социальные взаимоотношения, процессы и явления, протекающие в малых и больших, формальных и неформальных группах, являются, в сущности, взаимоотношениями между индивидами, членами этих групп.
Личность человека меняется с течением времени. Меняются навыки, психологические особенности, их система ценностей, отношение к правовым и моральным нормам, действующим в обществе.
В связи с этим социология ставит вопрос: существуют ли какие-то основные черты человека, решающие или предопределяющие его «человеческую натуру», постоянно определяющие поведение человека, исследование которых было бы основой предвидения, прогнозирования поведения человека.
Исследования личности правонарушителей начались уже в первые годы советской власти, когда были созданы кабинеты по изучению преступности и личности преступника в Петрограде (1918), Саратове (1922), Москве (1923) и других городах. Правда, эти исследования имели в большинстве случаев описательный характер. Так, в работе известного русского и советского юриста и социолога М.Н. Гернета «Статистика осужденных в СССР в 1925, 1926 и 1927 годах» анализировались данные по следующим разделам: социальный состав, пол, возраст, народность, семейный быт осужденных, их воспитание, образование, жилищные условия, алкоголизм; преступность городская и сельская. Но каких-либо обобщенных выводов работа не содержит.
В тот же период времени проводились медико-психиатрические исследования преступников, ценность которых во многих случаях была невелика из-за несовершенства применяемой методики.
С начала 30-х гг. и вплоть до конца 50-х исследования преступности и личности преступника не велись: многие специалисты в этой области подвергались репрессиям. После создания в 1963 г. Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности криминологические исследования получили значительное развитие. Точнее было бы сказать, что криминологическая наука была воссоздана вновь.
В одной из первых работ этого периода — книге А. Б. Сахарова «О личности преступника и причинах преступности в СССР» (1961) была сделана попытка дать социальную характеристику личности правонарушителя, связав ее индивидуальные черты с общественными явлениями и процессами. Ядром такой личности признавалась ее антиобщественная установка.
В течение последующих лет были подробно изучены возрастные и социальные признаки личности преступника, ее психологические особенности, условия семейного воспитания отношения в микросреде, нравственные свойства и ценностные установки.
В коллективном труде начала 70-х гг. «Личность преступника» был дан обобщенный «социально-демографический портрет» преступника того периода времени. Среди всех осужденных преступников мужчины составляли 85-68% (так же, как и в 20-е гг.); наибольшая интенсивность преступного поведения падала на возрастную группу в 25-29 лет. По образовательному уровню преобладали лица, имеющие неполное среднее образование (до 39%), по социальному положению — представители малоквалифицированных профессий. В монографии были проанализированы особенности формирования личности преступника в семье и школе, в производственном коллективе и ближайшем бытовом окружении; даны нравственно-психологические характеристики некоторых категорий преступников: расхитителей социалистической собственности, насильственных и насильственно-корыстных преступников, а также несовершеннолетних правонарушителей.
Глубокие социально-психологические исследования личности несовершеннолетнего правонарушителя и молодого преступника были проведены в 70-е гг. проф. К.Е. Игошевым. Автор проанализировал мотивацию их поведения, дал типологию этой личности, показал особенности отношений и социальных связей. Было установлено, что наибольший удельный вес в сфере мотивации преступлений, совершаемых молодежью и подростками, занимают неосознанные мотивы (48,9%), свидетельствующие о непредумышленности, ситуативности и даже импульсивности неправомерной деятельности. Это тесно связано с такими личностными чертами, как неумение контролировать свои поступки (54,5%), привычка к алкоголю (57,1%), отсутствие твердой жизненной цели (54,5%), безволие (48,3%).
К.Е. Игошев сопоставил ценностные ориентации несовершеннолетних правонарушителей и законопослушных подростков 70-х гг.
| Чем интересуется | Правонарушители | Работающие на производстве | Учащиеся профтехучилищ | Учащиеся старших классов школ |
| Учебой | 2,1 | 55,2 | 55,3 | 25,1 |
| Трудом | 20,0 | 55,2 | 73,9 | 29,3 |
| Спортом | 31,2 | 43,1 | 41,5 | 39,1 |
| Искусством | 10,0 | 14,6 | 8,2 | 12,5 |
| Общественной работой | 1,7 | 10,0 | 10,4 | 11,4 |
Ряд исследований был направлен на анализ ценностных ориентаций насильственных преступников. В отличие от действий с корыстной ориентацией, направленных к одной цели — приобретению материальных благ, насильственное (агрессивное) поведение распадается по ведущей мотивации на две основные группы. Первая представляет собой так называемое «инструментальное» поведение, при котором насилие служит средством для достижения других целей (например, при рэкете, захвате заложников, угоне самолетов, национальной розни и т. п.).
Вторая же группа включает насилие как самоцель. Это главным образом хулиганство, а также оскорбления, проявления вандализма и другие действия, которые иногда именуют безмотивными. Здесь, по существу, действуют механизмы психологического замещения и переноса, подробно рассмотренные в специальной литературе.
Упомянутые антиценности в поведении правонарушителей, как и сами названные преступления, разумеется, но новы. То, что мы в этой связи наблюдаем в 90-е гг. — это, во-первых, количественный рост числа лиц, которые придерживаются подобных ценностных ориентаций и представлений. Во-вторых, это, если так можно выразиться, большая «открытость» антиобщественных мотивов поведения, их циничная демонстрация, даже бравада. В основе роста такого рода явлений лежит экономическое поведение некоторых слоев населения, вызванное длительным нарастанием кризисных явлений. Это внешняя сторона. Что же касается стороны внутренней, т. е. самой природы рассматриваемых ценностных ориентаций, то в основе своей они существовали всегда, а во многом были и усилены многолетними методами командно-административного, внешнеэкономического принуждения, которые продуцировали «равенство в нищете, завистливый взгляд в карман соседа, стремление растоптать, извести все, что лучше, чем у тебя. Это массовое, поточное воспитание люмпенов, способных халтурить, химичить, воровать, но не работать». Дело только в том, что раньше это не было столь очевидным.
Отрицательные изменения в системе ценностных ориентаций молодежи стали обнаруживаться учеными еще в конце 70-х гг., но тогда этому не было придано должного значения, а главное не были осознаны причины. А.Р. Ратиновым, Г.Х.Ефремовой, А. И. Долговой и другими было проведено несколько исследований психологии и правового сознания несовершеннолетних правонарушителей, которые сравнивалось с подростками того же возраста, но не совершавшими правонарушений. Предыдущие исследования этих вопросов, относящиеся к концу 60-х гг., привели к выводу, что, несмотря на несопоставимость фактического поведения тех и других категорий несовершеннолетних, некоторые ценностные ориентации у них совпадали. Исследование Е.М. Юцковой показало, например, что если среди факторов, способствующих жизненному успеху, в 60-е гг. на первое место в обеих группах подростков выдвигались трудолюбие, образование и способности, то уже в 70-е гг. у лиц, совершивших правонарушения, ведущие места заняли «умение использовать любые средства», затем — «влиятельные друзья», «счастливый случай» и т. п. И эта психология стала широко распространяться отнюдь не только среди преступников.
Негативные деформации ценностных ориентаций не исчерпывают всего спектра изменений в рассматриваемой области. Есть еще две стороны дела. Уже теперь, в ходе социальных и психологических перемен, связанных с реформами, стали возрождаться и укрепляться общечеловеческие ценности, простые нормы человеческой нравственности: честность, прямота, милосердие, забота об обездоленных и т. д. Эти гуманные черты, несомненно, всегда существовали в недрах нашего общества, у всех наций и народностей нашей страны, как и во всем мире. Но, с другой стороны, сейчас они вышли на поверхность и приобрели открытое признание, а с другой — расширился круг людей, которые осознанно обратились к этим лучшим проявлениям человеческой натуры. Другое, на что следует обратить внимание, — это появление новых (для нас) представлений и идей, также имеющих важную ценностную характеристику. Ведь сами понятия: «гласность», «плюрализм мнений», даже «демократия и свобода» (наполненные новым содержанием) — это не только идеи, институты и отношения, но и ценности, во многом определяющие совокупность взглядов и поступков довольно широких слоев современного населения. Все это еще раз подчеркивает тесную взаимосвязь социальных институтов, норм, ценностных ориентаций людей и отношений между ними, а также сложные переплетения этих элементов общественной жизни.
Кроме изучения личности самих правонарушителей во многих исследованиях широко использовалась идея сравнительного анализа систем интересов, предпочтений, ценностных ориентаций этой категории людей и законопослушных граждан. Ставя в центр этой системы сначала правовое сознание правонарушителя (Карпец И.И., Ратинов А.Р., 1968), затем — ценностно-ориентационную систему личности (В.А. Ядов, 1979), исследователи данного направления установили ряд характерных особенностей внутреннего мира преступника и вместе с тем убедились, что одними этими особенностями объяснить преступное поведение невозможно. Дело, очевидно, в том, что ни уровень правового сознания, ни мировоззренческие представления, ни нормативно-ценностная установка личности не являются единственными детерминантами поведения, отклоняющегося от правовой нормы. «Принципиально различает преступников и непреступников… не одно какое-то свойство или их сумма, а качественно неповторимое сочетание и особый при этом «удельный вес» каждого, т. е. пока еще недостаточно изученный комплекс личностных особенностей, который имеет характер системы». То же в еще большей мере относится к лицам, совершающим противоправные действия непреступного характера.
Вывод об отсутствии единой личностной черты, характерной для правонарушителей и объясняющей их противоправное поведение, вызвал к жизни ряд работ, посвященных проблеме типологии преступников.
Основания типологизации правонарушителей, в зависимости от поставленных задач, могут быть весьма различными. В правовой литературе можно встретить типологию преследующую оперативно-розыскные, следственные, судебные, исправительно-трудовые цели; в криминологическом аспекте распространено выделение преступников по ведущей мотивации (корыстные, насильственные и т. п.); немаловажное практическое значение принадлежит типологиям, построенным по демографическим, правовым и социально-психологическим признакам. С социологической точки зрения наиболее содержательным можно считать исследование, проведенное А. И. Долговой, В.Д. Ермаковым и Н.В. Беляевой в 70-х гг. (и повторенное через десятилетие), в котором типология несовершеннолетних преступников была построена на основе комплексного критерия: типы микросреды плюс характер связи предшествующего поведения лица и последнего совершенного им преступления. Исследование показало, что такая связь не только имеется, но что она четко коррелирует с типом микросреды, в которой воспитывался преступник.
Обнаруживаются три основных типа преступника, получивших в последующем наименования «последовательно криминогенного» типа, «случайно-криминогенного» и «ситуативного». При длящемся криминологическом изучении личности среди бывших несовершеннолетних правонарушителей, достигших 22-29-летнего возраста, представители первого типа встречались в основном (75%) среди тех, кто стал затем рецидивистом, остальные — среди пьяниц, алкоголиков и лиц, длительное время не учившихся и не работавших. Третий тип преимущественно встречался среди лиц, не совершавших новых правонарушений.
5. Социологические аспекты проблемы ответственности
Еще в конце 70-х гг. Г.А. Злобин обращал внимание на то, что функции уголовного закона многообразны: социально-превентивная, ценностно-ориентационная, юридико-регулятивная, социально-интегративная, системно-правовая и функция поддержания и укрепления престижа государственной власти. К сожалению, те, кто изучал проблему социологии ответственности, сосредоточивали свое внимание преимущественно на трех вопросах: а) прагматически понимаемая эффективность юридической ответственности; б) механизм воздействия мер ответственности на личность правонарушителя; в) социальное и психологическое восприятие ответственности разными категориями граждан.
Традиционно понимаемая эффективность правовой (ретроспективной) ответственности складывается из действия так называемой общей и специальной превенций, т. е. воздействия закона и практики его применения ко всему населению (включая тех, кто не совершал правонарушений) и к тем, кто правонарушение совершил. Оба эти аспекта достаточно полно исследованы в правовой литературе. Основным показателем успешности уголовно-правового воздействия на лиц, уже совершивших преступление (специальная превенция), обычно считается процент рецидива, а эффективность общей превенции определяется ростом или снижением всей преступности в стране.
Социологические исследования показали, что сомнения в силу воздействия закона на состояние преступности в определенной мере разделяют и специалисты-практики. Опрос сотрудников органов внутренних дел и народных судей показал следующую картину.
| Зависит ли уровень | Сотрудники | |
| преступности от качества | органов | |
| Работы полиции, | внутренних дел | Судьи |
| Суда, ИТУ? | и др.органов | |
| Очень зависит | 48,3% | 63,1% |
| Зависит, но не очень | 43,0% | 28,0% |
| Не зависит | 3,3% | 2,8% |
| Затрудняюсь ответить | 2,3% | 2,0% |
В том же исследовании на вопрос, многих ли людей страх перед наказанием удерживает от совершения преступления, положительно ответили лишь 32,6% сотрудников органов внутренних дел и 39,3% народных судей.
Однако какой-либо эффективной методики измерения вклада правовой ответственности в решение задачи предупреждения правонарушений до сих пор не имеется; это задача будущего. Пока же остается анализировать влияние мер юридической ответственности на поведение граждан лишь по субъективным показателям, которые, разумеется, не могут дать объективной картины.
К числу таких субъективных показателей относятся, в частности, данные опросов осужденных о том, как они оценивают обвинительный приговор и назначенное им наказание. Исследование А.Р. Ратинова и Г.Х. Ефремовой свидетельствует о том, что значительная часть осужденных (от 50 до 80%) уходят от нравственных оценок содеянного, рассматривая наступившую ответственность как «неизбежное зло» или несправедливость. Впрочем, эти проявления «самооправдания» не всегда отражают реальную внутреннюю самооценку и вряд ли в полной мере свидетельствуют о реальном воздействии наказания на процесс исправления и перевоспитания осужденного.
А.Р. Ратинов, анализируя ряд субъективных, косвенных показателей (отношение опрошенных граждан, в том числе осужденных, к мерам наказания; уровень их правосознания; мотивация поведения в разных ситуациях и т.д.), сформулировал ряд условий, при которых уголовно-правовая ответственность является более эффективной. К ним, по мнению автора, относятся следующие требования: а) мотивирующее значение наказания тем интенсивнее, чем ближе момент его применения; б) предупредительная роль наказания тем выше, чем неизбежнее оно представляется субъекту; в) стимулирующая сила наказания тем выше, чем большего блага лишается преступник в результате его применения; г) успех превентивной мотивации наказания находится в обратной зависимости от степени распространенности и устойчивости запретных форм поведения; д) успех превентивной мотивации зависит от соразмерности карательной санкции и запретного поведения; е) степень мотивационного влияния наказания зависит от того, насколько запрещенное действие субъект считает для себя приемлемым, желаемым и должным.
Эти рекомендации, которые нам представляются вполне обоснованными, казалось бы, свидетельствуют о том, что чем суровее наказание, тем оно, при прочих равных условиях, более эффективно. Но такой взгляд был бы крайне односторонним. «Плохие тюрьмы… — справедливо писал П.П. Люблинский, — способны более устрашить, чем хорошие, но едва ли вследствие этого следует заботиться об ухудшении, а не об улучшении тюрем».
В последние годы исследователи стали обращать все большее внимание на такие важнейшие компоненты наказания, как его справедливость, гуманность, соразмерность с совершенным деянием. Нельзя не согласиться с А.М. Яковлевым: «Без принуждения уголовное правосудие было бы бессильным, без воспитания — бесчеловечным. Однако без справедливости правосудие вообще перестало бы существовать».
Немаловажное значение имеет этический элемент правовых санкций. Ведь в велениях, запретах, санкциях содержится достаточно единообразное представление не только о правомерном поведении, но и о противоправном, общественно вредном или преступном поведении, выраженном в форме как действия, так и бездействия.
Конечно, понятие «единообразное», или «общее», отнюдь не предполагает идентичное или конформное в смысле чисто подражательных, неосмысленных действий. Наоборот, оно предполагает бесконечную гамму индивидуальных различий в пределах единых и достаточно широких рамок.
Но вместе с тем это означает, что индивидуальное действие и социальное действие соотносятся между собой как контролируемое и контролирующее действия, однако речь идет в реальности именно о взаимодействии, а не об однонаправленном контроле без обратной связи. Акт социального (группового) действия, выступая в системе социального контроля в виде реакции на индивидуальное поведение, в свою очередь выполняет функцию императивного стимула (позитивного или охранительного свойства), предопределяющего характер последующих актов индивидуального действия, в силу чего эти акты индивидуального характера служат реакцией на моделируемые правовой нормой социальные действия. В конечном счете смысл системы правового контроля за поведением заключается в том, чтобы нейтрализовать или исключить социальные отклонения. Однако потенциальная возможность упреждения социальных отклонений определяется многими обстоятельствами. В частности, сами представления о том, что является и что не является поведением, отклоняющимся от нормы, подвержены изменчивости и по-разному оцениваются в истории человеческих обществ.
Линия на демократизацию и гуманизацию всей нашей общественной жизни нашла отражение и в пересмотре уголовного законодательства. Новый проект Уголовного кодекса РФ предусматривает сужение сферы применения смертной казни, ограничение сроков лишения свободы и случаев ее назначения, особенно несовершеннолетним; предстоит и пересмотр исправительно-трудового законодательства в том же направлении. Все это не снижает, а повышает эффективность мер юридической ответственности.
