Выбор темы данной курсовой работы продиктован, прежде всего, её актуальностью, которая выражается в том, что комплексный анализ источников права средневековой Англии позволяет полнее познать сущность англо-саксонской правовой семьи, проанализировать её характерные черты, тем более, что она является основой правовых систем таких стран, как Великобритания, Австралия, США, Новая Зеландия и др. Английское право своеобразно тем, что оно не знало обновления на базе римского права, что характерно для правовых систем романо-германской правовой семьи. Оно развивалось автономным путем, контакты с континентом оказали на него лишь незначительное влияние.
В истории английского права можно выделить четыре основных периода. Первый период предшествовал нормандскому завоеванию 1066 года; второй, от 1066 года до установления династии Тюдоров (1485 год), период становления общего права (включает периоды сеньориальной монархии (1066 — 1215) и сословно-представительной монархии (1215 — 1485) в Англии), когда оно утверждается, преодолевая сопротивление местных обычаев. Условия этого периода оказали на правовую систему влияние, ощущаемое и в настоящее время. Третий период, с 1485 до 1832 года — расцвет общего права; однако оно вынуждено было пойти на компромисс с дополнительной правовой системой (право справедливости), что нашло свое выражение в «нормах справедливости». Четвертый период — с 1832 года и до наших дней, когда общее право встретилось с невиданным развитием законодательства и должно было приспособиться к обществу, где постоянно усиливается значение государственной администрации. В данной работе будут рассмотрены первый и второй периоды.
Цель данной курсовой работы — анализ основных источников права в Англии времён средневековья. Задачами являются:
1. Исследование процесса возникновения писаного права на основе обычаев в донорманнский период, его развитие по мере расширения области общественных отношений, регулируемых писаным правом;
2. Анализирование и исследование этапа формирования системы общего права, её характерных особенностей и каналов возникновения в эпоху сеньориальной монархии;
3. Исследование дальнейшего развития общего права, его конфликта с формировавшимся «правом справедливости» в эпоху сословно-представительной монархии;
Объектом изучения в данной курсовой работе являются источники права Англии V—XV вв. , предметом изучения являются источники права в историческом аспекте, их особенности, развитие правовой системы Англии в средние века.
Общая характеристика концепции прав человека в международно-правовой ...
... храмовых слуг первосвященниками. Первооткрывателем в области прав человека в их современном звучании стала Англия. В феодальный период в Англии отмечены попытки ограничить права монархии, соединить ее с сословным представительством, ... для того времени и на многие столетия предопределивших развитие правовой мысли во всем мире, в Англии был принят Акт об устроении 1701 г., закрепивший верховенство ...
В исследовании были использованы такие методы, как исторический, формально-юридический, метод сравнительного правоведения, метод анализа.
Д. М. Петрушевского
При анализе правовых источников средневековой Англии были сделаны определённые выводы, указанные в конце курсовой работы. Данная работа является попыткой систематизации и комплексного обобщения нормативной литературы времён средних веков и существующих работ по данной теме, т.к. в трудах белорусских учёных она ранее не поднималась. В этом заключается научная новизна работы. В дальнейшем она может стать базисом для исследований в области права.
Глава 1. Англо-саксонский период. Источники права раннефеодальной Англии (V в. — 1066 г.)
Есть дата, которая является основополагающей в истории английского права, как и в истории самой Англии и Европы: это 1066 год, когда Англия была завоевана нормандцами.
Период, предшествовавший этой дате, в Англии называют периодом англосаксонского права. Римское господство, хотя оно и длилось в Англии четыре столетия — от императора Клавдия до начала V века, — не оставило в Англии больших следов. Для историков английского права история права начинается с эпохи, когда римское господство прекратилось и различные племена германского происхождения — саксы, англы, юты, датчане — возобладали в Англии [10, с. 333]
К VII столетию сложилось семь англо-саксонских королевств (гептархия): Кент (королевство ютов на юго-востоке Англии), три королевства саксов — Сассекс (южное), Уэссекс (западное), Эссекс (восточное) и три королевства англов Ист-Англиа (восточное), Нортумбрия (северное) и Мерсия (западное).
Все эти королевства являлись раннефеодальными государствами, подобными тем, которые были образованы на континенте Европы франками, бургундами, вестготами и другими германскими племенами.
Между этими королевствами происходила постоянная борьба. Во второй половине VI столетия кентский король Этельберт (560—616 гг.), вероятно, при поддержке франкских отрядов, добился победы над королевством Эссекс. Этельберт сблизился с франками, от которых в Кент проникло христианство.
Право англосаксонской эпохи малоизвестно. После обращения в христианство в 596 году законы составлялись так же, как и в континентальной Европе, с тем лишь отличием, что писались они не на латыни, а на англосаксонском языке. Как и другие варварские законы, они регулировали только очень ограниченные аспекты тех общественных отношений, на которые распространяется современная концепция права.
Задачи утверждения власти, ограждения от посягательств на представителей господствующего класса, необходимость подавления покоренных и зависимых и поддержания порядка среди господствующих, требования охраны частной собственности и патриархальной семьи вызывали необходимость записать «новое обычное право», приспособив его к условиям сложившегося господства.
Самый ранний памятник англо-саксонского права — судебник кентского короля Этельберта (именуемый также Правда Этельберта), составленный около 600 года, служит именно этим целям. Он не содержит такой богатой информации, как, например, Салическая правда: Законы Этельберта, включают всего 90 коротких фраз [11, с. 13]. В них содержатся главным образом постановления о мире, о борьбе с вторжениями, об убийствах (п. 5, 6, 7, 12, 13, 21−26, 30, 86), о насилиях над женщинами (п. 10, 11, 14, 16, 75, 82−84), о браке, наследовании (п. 77 — 81) и (чему уделено наибольшее число статей — свыше 40) об увечьях [13, с. 16]. В судебнике нашли отражение социальный строй Кента конца VI — начала VII в. и, отчасти, имущественные отношения, но практически отсутствуют сведения, касающиеся структуры общины, характера поземельных отношений и имущественного положения общинников.
Право на Руси удельного периода
... служили разъяснением и дополнением к Судебникам и сами выполняли их роль. ... типами землевладения. Серьезной политической силой становится церковь, сосредоточившая в своих руках значительные земельные ... благоприятно складывалась на торгово-экономической деятельности. Государственный строй Московской Руси сословно-представительную монархию ... опричнину Иван IV выговорил себе право казнить бояр без суда и ...
В 70 — 90-е годы VII в. предпринимаются повторные попытки записи обычного права в Кенте (судебники Хлотаря и Эдрика, короля Уитреда), а в конце столетия — в Уэссексе (Правда Инэ), в Мерсии. Составители сборников основывались на обычае и опирались на его авторитет. Но это не исключало проявления законодательной инициативы королей, которая стимулировалась происходящими изменениями в социально-экономических отношениях, требовавшими адекватного отражения в праве.
Ранее в научных трудах превалировало мнение, что раннему средневековью была свойственна абсолютизация права, а задача законодателя заключалась не в выработке новых законов, а в «отборе в старом праве наиболее мудрых и справедливых предписаний». Однако в современной историографии допускается идея о том, что и правителям раннего средневековья не была чужда идея «творить закон». Кентские короли Хлотарь и Эдрик во вступлении к своему сборнику законов говорят, что они «умножили право предков» (ecton tha ae).
Их судебник в некоторой мере заимствует положения правды Этельберта, но не дублирует её. Дополнения, содержащиеся в нём, отражают как старые обычаи, так и нормы и отношения, складывающиеся в условиях развития государственности: право короля на материальные поступления с населения и судебные штрафы, на исполнение ряда функций гражданского управления, привилегии церкви и духовенства.
Восприятие власти короля как государственной власти делало королевское слово более весомым. Судебник Уитреда, например, уже признает, что слово короля, как и епископа, «безупречно» (т.е. достойно доверия).
В конце VII в. право отразило попытки королей регламентировать эксплуатацию своих «подданных»: законы Инэ оговаривали нерабочие дни для рабов (Правда Инэ, ст. 3; 3.1), аналогичные положения есть в сборнике Альфреда, устанавливаются они применительно к свободным «у всех свободных людей должны быть свободны следующие дни (однако не у рабов и эснов)» [13, c. 33−40]. Правда Инэ регулирует взаимоотношения между земельными собственниками и мелкими держателями из числа свободного и поземельно зависимого населения [13, c.24−33].
Правовые сборники конца VII в. (Судебник Уитреда, Правда Инэ) фиксируют налоговые привилегии церкви: «…пусть церковь будет свободна от выплаты поборов…» — гласит судебник Уитреда (Судебник Уитреда, 1).
В законах Инэ санкционированы поборы в пользу церкви со свободных и установлены сроки их выплаты, определена строгая кары за отказ платить их. О возвышении роли церкви свидетельствует и такое положение: человек, приговорённый к смерти, но прибегнувший к защите церкви, сохранял себе жизнь, осуждённый на бичевание, освобождался от него:
Уголовное право по Судебнику
... новое понятие преступления, увеличивает число деяний, признаваемых господствующим классом уголовно наказуемыми. Под преступлением по Судебнику 1497 г. понималось «лихое дело», т.е. деяние, нарушающее интересы ... понимается лицо, совершившее святотатство - деяние, так или иначе нарушающее права и интересы церкви, являющейся оплотом государства. Поэтому церковная татьба относилась к квалифицированным ...
5. Если кто-нибудь подлежит смерти и убежит в церковь, пусть он сохранит свою жизнь и уплатит [то], что указано законом.
5.1. Если кто-либо должен отвечать шкурой и убежит в церковь, то пусть будет избавлен от бичевания.» (Правда Инэ, 5; 5.1) [13, c. 25]
Это привилегия церкви, санкционированная Инэ, вновь была повторена в судебнике Альфреда:
2. Если кто-нибудь, совершив какое-либо преступление, ищет убежища в церкви, которая получает королевское содержание, или в другом свободном от обложения монастыре почетного положения, то он имеет право в течение трех ночей скрываться [там] при условии, что он хочет примириться [с преследователем].
2.1. Если его в течение этого срока убьют или закуют в оковы, или ранят, то [виновные должны] уплатить за это согласно закону как вергельд, так и штраф, а монастырь получит 120 шиллингов в качестве возмещения за нарушение церковного мира. И не получат [за это] своего [возмещения, которое бежавший должен был дать преследователю].
5. Также предписываем мы каждой церкви, которая, освящена епископом, такой мир: если преследуемый местью достигнет ее (церкви), убегая или верхом на лошади, никто не должен вытащить его (из церкви) в течение 7 ночей. Если же кто-либо сделает это, он отвечает за нарушение королевского покровительства (mundbyrde) и церковного мира, и тем больше, чем больше он вытащит оттуда людей, (которые могли бы еще жить, несмотря на) голод, разве только он (скрывшийся) начал пробиваться оружием.
5.2. Должен наблюдать старший церкви, чтобы никто тому человеку в течение этого срока не давал пищи.
5.3. Если он сам захочет отдать оружие своим преследователям, то они должны хранить его 30 ночей и сообщить о нем его родным.
5.4. Дальше о церковной привилегии: если кто-нибудь укроется в церкви из-за такого преступления, о котором раньше не было известно, и там покается в нем во имя бога, то да простится ему половина [13, c. 35].
Как видим, положения судебника Альфреда отличаются от соответствующих в Правде Инэ. От наказания освобождался не всякий, а только добровольно покаявшийся преступник, и только наполовину. Скрывшийся в церкви преступник не освобождался от наказания вообще, а от самосуда сос тороны потерпевшего.
Традиция писаного права в Кенте и Уэссексе пресеклась в конце VII в., последний мерсийский судебник, ни одна редакция которго не сохранилась, приписывается Оффе. Альфред, следуя обычаям своих предков и стимулируемый опытом Каролингов, поддерживающих традицию писанного права вплоть до времени Карла Лысого, возрожает запись права, а его преемники, короли западносаксонской династии, придают ей постоянный характер. Практически все правители X — начала XI в. оставили свои правовые сборники.
Но дело не только в возрождении традиции фиксации права. Альфред предпринимает одну из наиболее ранних попыток обобщить обычаи, бытовавшие прежде в Кенте, Уэссексе и Мерсии, и свести их в единый сборник. Основой данного действия был не столько антикварный интерес, сколько особый социальный и политический смысл. Хотя правитель осознавал себя единственно законным королём всех англосаксов, Англия была разобщена, так как приходилось делить её с датчанами. Обобщая опыт предков, Альфред стремился фиксировать закон, который бы распространялся на всё население его государства — на всех англов и саксов.
Источники права средневековой Германии
... в виде коллективного вассала (ЛП. III. 2)) Одной из ярких особенностей ленного права средневековой Германии является практика «обязательного пожалования леном». В ЗП (III. 60. 1) указывается, что ... тем, что над императором никого нет, а над королем - папа. Генрих Восьмой стал императором, когда стал главой церкви. Эти вопросы всегда остро вставали, когда дочерей императоров ...
В зарубежной историографии широко распространено мнение, что правовой сборник Альфреда не содержит принципиально новых положений. В самом деле, почти половина статей сборника касается традиционных наказаний за различного рода членовредительства и содержит педантичный список проступков и полагающихся кар. Подтверждением ориентации Альфреда прежде всего на стародавний обычай является введение к сборнику, являющееся его неотделимой частью, которое включает отдельные законоположения, поучения, позаимствованные из Ветхого и Нового завета. Обращение к Библии традиционно, цель его ясно определена самим Альфредом — справедливый человек не может нуждаться в другой книге законов. Предворяя свои законы библейскими, Альфред как бы устанавливал связь между ними, подкреплял авторитет англосаксонского кодекса библейским авторитетом. Опора на древнее право составляла важный элемент в законодательной деятельности. Но Альфред подправляет «право отцов», по своему разумению отбрасывает одни положения и оставляет другие. Осуществляя запись права, Альфред решает ещё одну практическую задачу: он пытается составить действенное право, отвечающее изменившимся условиям жизненной практики, и поэтому дополняет обычное право королевским законодательством. Например, по законам Инэ человек, уличённый в сокрытии преступника, объявленного вне закона, мог искупить свою вину посредством очистительной присяги и выплатив вергельд. Альфред за аналогичный проступок вводит смерную казнь и конфискацию имущества. Причины и смысл корректировки становятся понятными, если вспомнить об изменениях представлений о королевской власти: король начинает восприниматься как глава государства (а не военный вождь), происходит слияние понятий «мир короля» и «общественный мир», за нарушение которого налагается смертная казнь. Кроме того, сопоставление этих положений из разных судебников показывает попытки королевской власти осуществить управление знатью. Расширяются законодательные функции короля. Вводя однообразные штрафы, Альфред по сути попытался дать обощённую юридическую норму, что противоречит самому принципу обычного права. Трудно сказать, как рассматривал эти корректировки сам Альфред, находил ли он для них обоснование в старине или собственном авторитете и «данной богом власти». Во введении к сборнику он замечает, что «…я не решился записать много своего…» [13, c. 34]. В этом высказывании сквозит явная неуверенность в результатах своей правотворческой деятельности, которая, однако, не исключала нововведений.
Присвоенные кентскими и западносаксонскими правителями в VII в. права на долю вергельда и компенсации в случае убийства свободного человека, на штрафы по отдельным искам (за кражу имущества, нарушение общественного мира) дополняются к IX в. правом получения штрафов по земельным тяжбам (дела о бокленде), бесконтрольном переселении, посягательстве на привилегии и мир церкви. Расширение шкалы штрафов побудило Альфреда систематизировать практику их взимания. Он вводит единообразные штрафы за воровство и «другие проступки»:
9.2. Раньше за кражу золота, пчел, конокрадство и за многие другие [преступления уплачивались] штрафы большие, чем за другие; теперь же за все [преступления] штрафы одинаковы, исключая кражу людей, [за которую следует платить] 120 шиллингов [13, c. 36]
Особенности семейного права по законам Хаммурапи
... развитым. Этим отношениям посвящены статьи с 128 по 161 Кодекса царя Хаммурапи. Цель работы – рассмотреть особенности семейного права по законам Хаммурапи. Цель определила решение следующих задач: 1. ... Тем самым полностью соблюдался принцип взаимности прав и обязанностей. Несмотря на обладание рядом прав, деликтоспособность жены, по законам Хаммурапи, основана на презумпции виновности. Это отчетливо ...
Тем самым Альфред закрепляет право короля на получение пеней и упорядочивает их сбор.
Аналогичную политику проводит влась по отношению к торговле и сборам с неё. Кентское и уэссекское право конца VII в. устанавливают правила «законной» торговли. В правовые сборники времени Альфреда было включено 2 постановления, касающиеся торговли: «Договор Альфреда с Гутрумом, королём датчан» (около 880 — 890 гг.) и судебник Альфреда (около 890 гг.).
По «Договору» запрещалось свободное передвижение население из областей датских поселений в Уэссекс и обратно. Это было вызвано соображениями военной безопасности [10, c. 60−66].
В поздний англосаксонский период ускорились процессы социальной дифференциации и складывания феодального строя. Исключением в данном случае являются области «датского права» (Denlaw), где скандинавские поселенцы, поделив между собой землю, надолго сохранили личную независимость, либо только формально признавали власть местного предводителя. Поселения датчан (восток и северо-восток Англии) и норвежцев (северо-запад Англии) способствовали сохранению в этих областях многих институтов дофеодальной эпохи, чье существование зафиксировано в конце XI века «Книгой Страшного суда» (сокмены или «свободные люди» — liberi homines).
Законы датского короля К (а)нута (1017—1035 годы), составленные четырьмя веками позже, гораздо более разработаны и знаменуют уже переход от эры общинно-племенной к феодализму. Персональный принцип уступает место, как и во Франции, территориальному, но действующее право остается сугубо местным, хотя страна и была подчинена единому суверену. До нормандского завоевания не было общего для всей Англии права [10, c .333].
Кнут установил равенство английского и датского законов. Если Этельред предоставлял равенство датскому закону, отбиваясь от датчан, то Кнут предоставлял равенство английскому закону для утверждения своего господства. Законы Кнута в ряде своих положений направлены на защиту мелких землевладельцев (II Cn., 72, 78, 79) [13, c. 55−56], что также служит подтверждением ранее высказанного тезиса. Общее положение, однако, было неблагоприятно для сохранения большей частью населения свободы — те же Законы Кнута свидетельствуют о попытках господ представить подвластное им население то свободными, то рабами в зависимости от того, какой статус представлялся им более выгодным в конкретной ситуации (II Cn., 20.1) [13, c. 54]. Сама возможность подобного манипулирования свидетельствует о постепенном размывании статуса свободного человека.
Таким образом, особенности исторического развития во многом обусловили особые пути развития английского права. В период раннего феодализма господствовало обычное право, которое постепенно начало фиксироваться. Наиболее важными сборниками были: Законы Инэ (около 690 г.), Правда Альфреда (около 890 г.), Законы Канута (1017 г.).
Как и другие варварские законы, сборники англо-саксонских правителей регулировали только очень ограниченные аспекты тех общественных отношений, на которые распространяется современная концепция права.
Традиция писанного права в Кенте и Уэссексе пресеклась в конце VII в., Альфред, следуя обычаям своих предков, возрожает запись права. Это была первая попытка обобщить бытовавшие в Кенте, Мерсии и Уэссексе обычаи и свести их в единый сборник.
Аналогия права и аналогия закона как способы восполнения пробелов в праве
... и смыслом законодательства. Поскольку применение аналогии права связано с большей неопределенностью, в законодательстве последовательно устанавливается приоритет аналогии закона перед аналогией права: аналогия права применяется только при невозможности использования аналогии закона (п. 2 ст. 6 ...
Наиболее разработанными считаются законы датского короля К (а)нута составленные в начале XIв., которые знаменуют переход от общинно-племенной эры к феодализму. Кнут установил равенство английского и датского законов.
Глава 2.
Политика первых нормандских королей, начиная с Вильгельма Завоевателя, была направлена на соблюдение «старинных и добрых англосаксонских обычаев». В это время уже зарождается традиция стойкой исторической преемственности английского права, а роль главного гаранта соблюдения его норм переходит к сильной королевской власти, к складывающейся системе общегосударственных королевских судов.
Королевское законотворчество в посленормандские времена началось с Вильгельма Завоевателя. Его первые законы касались отношений королевской власти с христианской церковью. В 1067 году Вильгельм издает закон (декрет), провозглашающий, что только английский король правомочен решать, должна ли церковь в Нормандии и Англии признавать папу римского, что сам король издает законы церкви через им же созданный церковный синод, а также имеет право отменять церковные наказания, наложенные на его баронов и слуг. В 1072 году в благодарность за признание со стороны папы его права на английский престол король принимает закон об отделении церковных судов от светских. Вслед за этим объявляется закон о запрещении продажи людей за пределы страны, о наложении штрафа на сотню за тайное убийство нормандца, «пока не будет представлено явных доказательств, что он был англичанином». В 1114 году появляется один из самых ранних сборников королевских законов.
Законы короля назывались ассизами, хартиями, но чаще всего ордонансами, статутами. С XIII в. статутами назывались акты парламента, получившие утверждение (санкцию) короля, ордонансами — акты самого короля.
Законодательство Генриха II (XII в.), Эдуарда I (XIII в.), прозванного за бурную правотворческую деятельность английским Юстинианом, предопределило в значительной мере форму и содержание «общего права», выработало его основополагающие правила и принципы.
До возникновения парламента, а точнее до царствования Эдуарда I, различий между королевским ордонансом и статутом не проводилось. Мертонский статут 1235 года появился до создания парламента. Вестминстерские статуты 1275, 1285, 1290 гг. Эдуарда 1, призванные устранить пробелы в «общем праве», усилить королевский контроль за отправлением правосудия, ограничить иммунитетные права феодалов и землевладение церкви и др., принимались при участии парламента.
Статуты первоначально обозначались по названиям тех мест, в которых они были приняты (Мертонский статут 1235 года, Глостерский статут 1276 года и др.), но со времени постоянных заседаний парламента в Вестминстере они стали называться по первым двум словам законодательного текста.
Постепенно название статута закрепилось за актом, принятым парламентом и подписанным королем. Статуты — парламентские акты стали отличаться от других источников права средневековой Англии тем, что их законность, в отличие от их толкования, не могла обсуждаться в судебном порядке.
Понятие статут, более приближенное к современному парламентскому акту, появилось лишь в 1327 году, когда общины обратились к королю с просьбой доводить до его сведения «общие петиции» (содержащие часто готовые законопроекты — билли) и получать «ответ короля и его советы в письменной форме за Большой печатью королевства». С этого времени одни законодательные акты принимались королем «с согласия Совета», другие — «с согласия парламента». Подтвердив право короля издавать «указы в Совете», парламент установил, что впредь только статут может изменить содержание ранее принятого статута [21, «https:// «].
Возникновение общего права в Англии. Суд присяжных
... необходимость поисков новых корректив, призванных восполнить пробелы общего права. Суд присяжных заседателей по праву называется детищем "общего права". Англосаксонская модель судебного следствия в суде присяжных, возникнув в XII веке в Англии, стала исторически первым процессуальным институтом исследования ...
Все парламентские ограничения королевского законодательства фактически были отброшены в период абсолютизма, когда указы короля вторгались в решение самых важных государственных вопросов, а парламент часто сам уполномочивал короля издавать указы, которые существенно меняли содержание парламентского статута. Установившаяся практика была закреплена статутом 1539 года, предоставившим королю широкие права в издании прокламаций, указов, когда парламент не заседает, «если возникает необходимость действовать со всей быстротой, требуемой обстоятельствами» .
С деятельностью на постоянной основе королевских разъездных судей при Генрихе II (XII в.) было связано формирование «общего права» (Common law) страны. Они рассматривали, прежде всего, «тяжбы короны», то есть дела, представляющие прямой интерес с точки зрения возможных доходов казны: о феодальных правах монарха, об обнаружении кладов, о подозрительных смертях и нарушениях королевского мира, о злоупотреблениях королевских должностных лиц.
Кроме того, рассматривались ими и «общие тяжбы» или «тяжбы народа» по жалобам, поступающим к королю. Одним из первых центральных королевских судов и стал суд «общих тяжб», созданный в 1180 году. В начале XIII в. функции разрешения дел по жалобам королю перешли в «Суд королевской скамьи» .
Разъездные суды начали унифицировать нормы местного обычного права и создавать «общее право» с помощью королевской канцелярии, которая издавала специальные приказы (writ), как правило, по заявлению потерпевшей стороны, которые содержали требование к обидчику или шерифу исполнить его и устранить нарушение прав жалобщика. Затем стали издавать специальные судебные приказы, требование которых было обращено непосредственно к обидчику — явиться «перед нами или нашими судьями в Вестминстере» и дать ответ на жалобу, то есть опровергнуть или признать нарушение прав другого лица. Со временем в приказах стал четко формулироваться вид требования, иска; приказы стали классифицироваться по определенным видам правонарушений. Истец, таким образом, получал уверенность, что если нарушение его прав, нашедшее выражение в соответствующем приказе, будет доказано в суде, то он выиграет дело.
Этому способствовали, прежде всего, ассизы Генриха II, которые установили единообразный способ рассмотрения гражданских тяжб о земле. Наиболее известна «Великая ассиза», предусматривавшая особую форму иска об установлении правового титула на землю, а также ряд владельческих ассиз: «О смерти предшественника» (о передаче свободного держания наследникам); ассиза «О новом захвате» (о расширении путем «новых захватов» домениальной земельной собственности короля); ассиза «О последнем представлении на приход» (о праве землевладельца представлять своего кандидата на место священника в приходской церкви).
Две крупные ассизы — Кларендонская (1166 года) и Нортгемптонская (1176 года) были изданы в форме инструкций разъездным судьям. Дата издания Великой ассизы точно не известна. Официального текста этой ассизы не сохранилось, и ее содержание дошло до нас лишь в изложении известного юриста и политического деятеля конца XII века Гленвилля в его трактате De Legibus Angliae. Великая и Кларендонская ассизы были направлены одновременно как против старой изжившей себя судебной расправы — «божьего суда», господствовавшей в Англии до этого времени с ее ордалиями, судебными поединками, соприсяжничеством, так и против сосредоточения юрисдикции в иммунитетных сеньориальных куриях.
Мировой суд и его положение в системе судов общей юрисдикции
... по поводу компетенции мировых судей. Задачей данной работы было дать основные характеристики мирового суда как низшей ступени судов общей юрисдикции в Российской Федерации, описать его компетенцию и ... института мировых судей как низшего звена судов общей юрисдикции. Основные принципы организации мировых судов сначала были прописаны в Федеральном конституционном законе «О судебной системе Российской ...
Великая ассиза вводила новую форму судебного процесса по делам о свободном земельном держании. Наряду с судебным поединком, при помощи которого обычно велись такие дела в сеньориальных судах, допускалось теперь расследование через присяжных, которое ранее применялось в королевских судах только по искам, затрагивающим интересы короны или ее непосредственных вассалов. Великая ассиза разрешала всякому свободному держателю, земельные права которого кем-либо оспаривались, вести свое дело при помощи расследования через присяжных. Не отменяя формально судебного поединка, ассиза создавала условия для его постепенного вытеснения, так как каждый, кто мог купить соответствующий королевский приказ, стремился прибегнуть к новой процедуре, которую Р. Гленвилль называет «благодеянием». Великая ассиза могла применяться независимо от, того, когда и каким образом были нарушены земельные права истца или ответчика, то есть без каких-либо ограничений. С другой стороны, приобретение одной из тяжущихся сторон приказа о начале процесса по Великой ассизе автоматически влекло за собой прекращение дела в сеньориальном суде и перенесение его в королевский суд. Расследование через присяжных было привилегией королевского суда, тогда как сеньориальные суды по-прежнему могли решать земельные тяжбы только с помощью судебного поединка.
Таким образом, формально не лишая иммунитетные суды права разбирать иски о свободном земельном держании, Великая ассиза практически значительно сокращала количество таких исков, разбиравшихся в этих судах, и, следовательно, размеры судебных доходов лордов-иммунистов.
Нужно, однако, иметь в виду, что «благодеяние» Великой ассизы распространялось только на лично свободных людей, так как в XII веке, как правило, свободное держание не могло находиться в руках виллана. Кроме того, приобретение приказа о начале иска по Великой ассизе было сопряжено со значительными денежными затратами и поэтому недоступно многим лично свободным, но малоимущим людям.
Постановления, изданные в Кларедоне в 1164 г., имели целью зафиксировать 16 «обычаев, свобод и привилегий» деда Генриха II, Генриха I, признанных ведущими духовными лицами и аристократами. Первый из них устанавливало, что все споры по праву патронажа церковных должностей должны рассматриваться в королевском суде, а не как до этого в церковных судах. Второй запрещал клирикам, епископам и архиепископам покидать пределы королевства без разрешения короля. Третий давал процедурные гарантии против обвинения мирян в церковных судах. Четвертый запрещал отлучать от церкви главного ленника короля или служащего королевского двора без разрешения короля. Пятый устанавливал право апелляций из архиепископского суда в королевский. Шестой устанавливал королевскую юрисдикцию по вопросу о том, является ли та или иная земля церковной собственностью. Седьмой подтверждал достигнутое в 1107 г. в Беке соглашение о том, что выборы епископов и других наделённых бенефициями клириков «должны происходить в часовне нашего господина с согласия духовенства королевства». Восьмой давал королевским судам юрисдикцию над исками по долгам, взятым под клятвенным заверением. Девятый запрещал посвящение в сан крепостных без разрешения их лорда, на земле которых они родились.
Из девяти данных обычаев все, кроме положения седьмого, нарушали действующее каноническое право [2, С. 247.].
Кларендонская ассиза вводила ряд новшеств в область уголовного процесса; не отменяя «божьего суда», она значительно ограничивала на практике сферу его применения.
Во-первых, ассиза ввела институт «обвинительных присяжных» (большое жюри), то есть проведение в каждой сотне и графстве расследований о лицах, подозреваемых в уголовных преступлениях. На основании этих обвинений подозреваемые передавались в суд, где должна была выясняться их виновность или невиновность. Во время судебного разбирательства ордалии отводилось второстепенное место, так как установление виновности в основном зависело от расследования через присяжных.
В то же время Кларендонская ассиза передавала все уголовные дела, возбужденные по показаниям обвинения присяжных, в компетенцию королевского суда, а право на имущество осужденных преступников — короне. Тем самым она значительно ограничивала судебные права и доходы крупных феодалов. Кроме того, ассиза разрешала шерифам, не считаясь с иммунитетными правами феодалов, вступать на их территории для поимки уголовных преступников или для проверки установленной круговой поруки в курии лорда.
Ряд статей ассизы был направлен против бродяг, беглых людей и их укрывателей в сельских местностях и особенно в городах. Рассматривая бродяг и беглых как потенциальных уголовных преступников, ассиза в то же время дает некоторые основания предполагать, что под «бродягами» и «беглыми» здесь подразумеваются отчасти беглые вилланы, забота о поимке которых возлагается на королевскую администрацию. В пользу такого толкования говорит ст. 16, где в качестве поручителей за таких беглых людей упоминаются их лорды.
Вообще же Кларендонская ассиза не проводит различий между свободными и вилланами в отношении уголовной юрисдикции: все уголовные преступники, свободные и зависимые, подлежат королевскому суду. Вместе с тем ассизы резко противопоставляют свободного человека — виллану в исках о земле (Великая ассиза) и, по существу, ставят вне защиты закона беглых крепостных (Кларендонская ассиза).
Таким образом, ассизы Генриха II положили начало официальному введению в английское «общее право» принципа «исключения вилланства» (exceptio villenagii), который полностью лишал вилланов защиты королевских судов в отношении их имущественных, в частности, земельных прав.
Великая и Кларендонская ассизы основаны на процедуре, применявшейся уже в правление Генриха I, но первостепенное значение их в том, что они «систематически заменяют царство насилия царством закона и дают возможность истцам избегнуть волокиты феодального суда и варварских приемов судопроизводства».
Ранульф Гленвилль писал: «Великая ассиза есть королевское благодеяние, которым мы обязаны милости государя и влиянию его высоких советников; посредством ее спасительно оберегается жизнь и состояние человека, так что при каждом оспаривании права, которое он имеет на свободную землю, он может уклониться от неверного по своему исходу поединка. Он может избегнуть неожиданной и преждевременной смерти или, по крайней мере, страшного суда, следующего за произнесением тех унизительных слов, которыми побежденный должен признать свою вину».
Другим каналом формирования норм «общего права» стала сама практика королевских судов. ‘Записи по судебным делам, сначала в форме краткого, затем подробного заявления сторон и мотивировки судебного решения, велись с момента возникновения института разъездных судей. С начала XIII в. судебные протоколы стали публиковаться в «Свитках тяжб». Содержащиеся в них материалы, мотивировки удовлетворения иска, подтверждали наличие того или иного обычая и могли быть использованы в последующей судебной практике в качестве прецедента. Хаотичный характер записей, однако, крайне затруднял возможность судей отыскать в них нужные им сведения. С середины XIII в. эти сведения о наиболее важных судебных делах судьи стали черпать из официальных отчетов — «Ежегодников», годичных книг. В 1535 году на смену им пришли систематизированные судебные отчеты частных составителей.
С исторической точки зрения судебная практика является более древним источником права. Задолго до существования какого-либо законодательного акта, за исключением скудных ордонансов королей, царствовавших в течение двух первых столетий после нормандского завоевания, королевские судьи в судах Вестминстера и в судах, разъезжавших по графствам, выносили приговоры и создавали нормы, которые записывались в заботливо хранившихся судебных актах. Когда в создании известного явления участвуют разные элементы, то обычно древнейшие из них определяют его общий характер.
Самой поразительной особенностью судебной практики является то, что она сочетает две стадии применения нормы, которые как в теории, так и на практике (в отношении нормы, имеющей своим источником законодательный акт) считаются совершенно самостоятельными. Согласно принципам научной юриспруденции, всякое правило, которому население призвано подчиняться под страхом неприятных последствий, должно быть, прежде всего, в ясной форме полностью объявлено, а затем только можно применять содержащиеся в нем санкции против его нарушителей. В теории, по крайней мере, лицо, обвиняемое в преступлении, должно быть ознакомлено с нормой прежде, чем оно будет наказано за нарушение ее. Сам принцип совершенно правилен, но в человеческих делах трудно полностью применять научные принципы. Это особенно трудно на ранних стадиях существования общества, когда правовой механизм еще не развит.
Когда королевские судьи в Англии стали применять во второй половине XII века нормы общего права к ленникам, они не нашли формально установленных норм, которые им надлежало бы применять. Парламент еще не существовал; он возник, по крайней мере, на столетие позже после того, как королевские суды приступили к регулярной деятельности. Не существовало еще и свода законов, которым они могли бы руководствоваться. От времени до времени высказывался взгляд, что королевские судьи XII и XIII веков считали римское право, т. е. Corpus Juris Civilis источником своего правотворчества; совершенно очевидно, что римское право, в изучении которого наблюдалось большое оживление в новооснованных университетах Западной Европы примерно как раз в то время, когда английские судьи принялись за свою историческую задачу, имело большое, хотя и косвенное влияние на формирование английского права. Общее право Англии, вероятно, обязано римскому праву одной из своих самых характерных особенностей, именно своим индивидуализмом. Обе эти системы рассматривают общество как совокупность индивидуумов, обе обеспечивают им определенную, хотя и ограниченную сферу деятельности и предоставляют им предъявлять претензии в случае, если кто-либо нарушит их права. В этом отношении общее право Англии находится в резком противоречии с тем положением общества, которое существовало у англичан до того, как они были подчинены нормандским порядкам. Однако королевские судьи и не пытались в XII и XIII веках применять нормы Corpus Juris Civilis к Англии (как это делалось во многих других европейских странах), но стремились собрать из разнообразных обычаев своей страны единое, общее право. Это они делали не путем опубликования формального и полного свода нового права, но прежде всего выслушивая в каждом отдельном случаю сообщение об обстоятельствах дела, требуя затем подтверждения их присяжными и, наконец, решая, какая из тяжущихся сторон нарушила соответствующую норму, или, (если корона являлась заинтересованной стороной), вынося приговор о том, виновен ли обвиняемый в том преступлении, в котором он подозревался.
Ясно, что, когда суд действует указанным образом, то самым существенным в процессе будет не какое-нибудь подробное разъяснение правового принципа, а предъявление обвинения со стороны короны или жалобщика, выяснение обстоятельств, связанных с предполагаемым правонарушением, поведение свидетелей, вердикт присяжных и вынесение решения или приговора. Присутствующие поймут лишь в результате вывода из всего происходящего, что прежде чем обвинить подсудимого, надо доказать, что он нарушил какое-то правило поведения, представителем и защитником которого является судья. Этот вывод легко будет сделать, если, как предполагается, указанное правило поведения соответствует установившимся обычаям общества. Там, где это было неясно, королевские судьи, по-видимому, с самых ранних времен поясняли правило, в нарушении которого обвинялся подсудимый. Вследствие этого, все, интересовавшиеся нормами права, применявшимися в каждом данном случае, искали их не в сухих записях судебных актов (в которых только назывались имена сторон, доводы и опровержения и результат судебного разбирательства), а в словах, сказанных судьей при вынесении решения или в наставлении присяжным, которые воспроизводились в опубликованных отчетах о судебных делах. 5, с.30]
Таким образом, становится ясно, что два в существе своем совершенно различных процесса — объявление нормы и применение ее к правонарушителю — объединялись в едином действии. В этом заключается сущность судебной практики. Это обстоятельство часто служило основанием для возражения против судебной практики, как источника права.
Право справедливости (equity) является одним из источников судебной практики. Большинство его принципов имеет, несомненно, судебное происхождение; они никогда не были воплощены в законе, хотя парламентские акты прямо или косвенно признавали их существование; широкое применение этих принципов не только восполняло, но также и смягчало нормы судебной практики. Более того, они восполняли практику судей, которые получали свои полномочия от того же монарха, как и сам суд справедливости.
Когда судьи приходили к выводу, что из множества отдельных обычаев можно вывести общую норму трава, они объявили, что королевская канцелярия даст за определенную плату приказ, который обяжет лицо, подозреваемое в нарушении, этой нормы, явиться в Вестминстер. В течение двенадцатого и тринадцатого веков было выпущено весьма значительное число подобных приказов; они представляют собой в сущности косвенную, но очень авторитетную сводку общего права. Небольшой трактат, приписываемый Гленвиллю и представляющий собой самый ранний сборник общего права, целиком посвящен комментированию этих приказов. Труд Брактона, писавшего приблизительно в середине тринадцатого века, также полон сведениями о них; он, в частности, показывает, как время от времени выпускались новые приказы для приспособления права к изменившимся обстоятельствам. Он сообщает имена судей, которые действительно или только предположительно составили новые приказы. Таким образом, регистр приказов (Registrum Brevium), хотя и не получил силы закона, но представлял собой собрание исковых формул: постоянно разраставшихся. Лицо, потерпевшее от нарушения: общего права, могло получить такой приказ у короля, именем которого он давался. Этот «регистр» представлял собой энциклопедию общего права.
Первый правовой трактат написан в Англии еще в XII в. Гленвиллем. Этот трактат представлял собой комментарий к приказам королевских судов. Более подробное изложение норм «общего права» принадлежит перу Брактона (XIII в.), судье «Суда королевской скамьи», который, следуя Гленвиллю, попытался систематизировать и прокомментировать нормы «общего права», почерпнутые им из «Свитков тяжб». Примечательно, что при этом Брактон использовал не менее 500 отрывков из Дигест Юстиниана, без ссылок на них.
Особое место среди источников средневекового права Англии заняли также нормы торгового и канонического права. Консервативный формализм «общего права», не способствующий развитию рыночных отношений, предопределил прямые заимствования английским правом ряда норм торгового и канонического права, складывающихся на межгосударственной основе. Появление значительного числа торговых обыкновений было связано и с деятельностью английских торговых судов. Их правовая сила скреплялась часто королевскими статутами. Дело в том, что в портовых городах Англии, ставших с конца XIII в. важными центрами международной торговли, вместе с оптовыми ярмарками по продаже шерсти, сукна, металлов развилась целая сеть специальных судов (court of the staple).
В XIV в. суды по оптовой торговле действовали уже в 614 английских городах. Выступая в роли защитников безопасной международной торговли, приносящей казне немалые доходы, английские короли поощряли как деятельность купцов (это нашло отражение еще в 41 статье Великой хартии вольности 1215 года), так и деятельность купеческих судов. В 1353 году, например, был принят специальный статут об оптовой торговле и городских торговых судах, которые должны были создаваться местными и заморскими купцами под председательством мэров английских городов. На решения этих судов можно было подавать апелляции как в королевский, так и в канцелярский суд. Статут прямо отсылал торговые суды к нормам торгового, а не «общего права’». В 1471 году английский парламент постановил также, что все лица, связанные с ярмарками, имеют право требовать суда «запыленных ног» «.
Деятельность церковных судов и соответственно значение норм канонического права то возрастала, то снижалась в средневековой Англии в зависимости от сложных перипетий непрекращающейся борьбы светских и церковных властей за расширение своей юрисдикции. «Всякий, кто будет обвинен в каком-либо нарушении Церковного мира, — гласил закон Вильгельма Завоевателя, — должен явиться в место, назначенное епископом, и там возместить ущерб, как того требует не обычай сотни, а в соответствии с требованиями канонов и церковного права» .
Юрисдикция церкви распространялась не только на дела, связанные с церковной собственностью, брачно-семейными отношениями, завещаниями, с такими преступлениями, как ересь, богохульство и пр. ‘Она стала вторгаться и в чисто светские дела, например в споры по договорам, по искам о «нарушении обещания», на том основании, что имел место грех «неоправданного доверия». Решительную борьбу против расширения юрисдикции церковных судов вел Генрих II. В начале его царствования в списке форм исков королевских судов уже встречаются иски «о запрещении церковным судам разбирать тяжбы об имуществе и долгах». Статут Эдуарда 1 1285 года запрещает церковным судам рассматривать дела «о нарушении обещания» на том основании, что они не относятся к сугубо «духовным делам», требующим «морального исправления» .
Тем не менее, вплоть до установления англиканской церкви при короле Генрихе VIII в XVI веке, никто не отвергал законность папской юрисдикции в таких вопросах, как ортодоксальность веры и богослужения, чистота нравов, законность браков, законнорожденность детей и составление завещаний.
Со временем входит в жизнь правило, что судебные решения, вынесенные вышестоящим судом и занесенные должным образом в свитки тяжб, имеют силу закона для всех нижестоящих судов, когда они рассматривают аналогичное дело или сталкиваются с аналогичной ситуацией. На эти решения можно было ссылаться, как ссылаются на закон. Так возник и утвердился в Англии судебный прецедент — узаконенный пример для решения аналогичных дел. Совокупность прецедентов составила в своей основе общее право Англии.
Возникновение общего права не может считаться вопросом вполне выясненным. Полагают, что разъездные королевские судьи, отправляя правосудие на местах, руководствовались местными обычаями, о которых они узнавали через присяжных. Возвращаясь к себе в Вестминстер — резиденцию высших судов в Англии, — они отбирали «лучшее» в массе местных обычаев или попросту отдавали предпочтение тому или другому из известных им обычаев.
Это стремление вполне объяснимо, если иметь в виду, что Англии удалось избежать распадения на уделы и сохранить от времен нормандского завоевания весьма сильную центральную власть, а значит, и единую для всей страны администрацию. Разнообразие правовых обычаев было для нее нетерпимым явлением.
Постепенно стало считаться, что самой существенной частью прецедента является не столько само решение, сколько его обоснование, и таким образом судьи не были обязаны следовать буквальному тексту предшествующего решения.
В практике применения прецедентов старые англосаксонские обычаи стали дополняться и видоизменяться еще и под воздействием реципированного отчасти римского и канонического права, а еще больше в результате произвольного толкования обычая.
Самым же значительным сборником английского феодального права следует считать так называемый Fletа, составленный неизвестным лицом в лондонской тюрьме Флит около 1290 года.
Общее право представляется обычно гибким, то есть легко приспособляющимся к новым обстоятельствам, но поначалу оно таким не было. Судьи тяготели к строгой формальности, к «отвердеванию» прецедента. Они выработали 39 так называемых приказов, под которые стремились подводить все возможные варианты исковых притязаний. А когда это не удавалось, отказывали в иске.
Но жизнь, в особенности экономическая, не терпит застывших форм регулирования. Стороны стали искать защиты у короля и его администрации. Они справедливо ссылались на ущерб, причиняемый им судами общего права, терявшимися, например, перед таким новым для них делом, как фрахт морских судов или что-нибудь в том же роде, чего не знали и не могли знать старинные обычаи англосаксов.
Тогда-то и возникают уже упоминавшиеся нами суды справедливости. Первым из них был суд лорд-канцлера, действовавший по поручению самого короля. Суд справедливости не был связан не только нормами общего права, но и никакими нормами права вообще: каждое его решение было правотворчеством в собственном смысле, и это считалось естественным, поскольку он действовал по прямому поручению короля.
Постепенно вошло в обычай, что решения лорда-канцлера имеют значение прецедента, подобно решениям судов общего права, но только для судов справедливости.
Таким образом, возникли две системы прецедентного права, из которых последняя отличалась большей приспособляемостью к меняющимся условиям жизни.
Англия менее других стран была затронута влиянием римского права. Но все-таки, судьи, объявленные универсальными знатоками обычаев страны, систематически прибегали к заимствованию отрывком римского права. Неизбежным результатом рецепции римского права стал антагонизм местного и римского права. Когда было выгодно, прибегали к местному праву, например при взыскании феодальных платежей; в других случаях, предпочитали римское право. Этот дуализм обычного и римского права открывал неограниченные возможности для судебного произвола. На основе свободного толкования права расцветают казуистика, оторванные от реальных условий толкования закона.
На основании этого можно сказать, что после норманнского завоевания обычаи и традиции Англии были консолидированы в рамках «общего права». В результате реформ Генриха II королевская власть установила контроль над местным управлением и правосудием с помощью разъездных судов.
С деятельностью на постоянной основе королевских разъездных судей при Генрихе II (XII в.) и было связано формирование «общего права» (Common law) страны. Разъездные суды начали унифицировать нормы местного обычного права и создавать «общее право» с помощью королевской канцелярии, которая издавала специальные приказы (writ).
Другим каналом формирования норм «общего права» стала сама практика королевских судов. С исторической точки зрения судебная практика является более древним источником права. Задолго до существования какого-либо законодательного акта королевские судьи в судах Вестминстера и в судах, разъезжавших по графствам, выносили приговоры и создавали нормы, которые записывались в заботливо хранившихся судебных актах.
Ассизы Генриха II, которые установили единообразный способ рассмотрения гражданских тяжб о земле. Наиболее известна «Великая ассиза». Дата издания Великой ассизы точно не известна. Официального текста этой ассизы не сохранилось, и ее содержание дошло до нас лишь в изложении известного юриста и политического деятеля конца XII века Гленвилля в его трактате De Legibus Angliae. Две крупные ассизы — Кларендонская (1166 года) и Нортгемптонская (1176 года) были изданы в форме инструкций разъездным судьям. Великая и Кларендонская ассизы были направлены одновременно как против старой изжившей себя судебной расправы — «божьего суда», господствовавшей в Англии до этого времени с ее ордалиями, судебными поединками, соприсяжничеством, так и против сосредоточения юрисдикции в иммунитетных сеньориальных куриях.
